DYNAMICS OF ECONOMIC CRIME MARKERS OF THE REPUBLIC OF CRIMEA

JOURNAL: «SCIENTIFIC BULLETIN: FINANCE, BANKING, INVESTMENT» Issue 2 (51), 2020

Section Economics and management of regional economy

Publication text (PDF):Download

UDK: 343.97

AUTHOR AND PUBLICATION INFORMATION

AUTHORS:

Zinovjev Igor Feliksovich,

Doctor of Economic Sciences, Professor,

Professor of the Department of Marketing, Trade and Customs,

Institute of Economics and Management (structural subdivision),

V.I. Vernadsky Crimean Federal University,

Simferopol, Russian Federation.

Reutov Viktor Evgenievich,

Doctor of Economic Sciences, Professor,

Director of the Institute of Economics and Management (structural subdivision),

V.I. Vernadsky Crimean Federal University,

Simferopol, Russian Federation

TYPE: Article

DOI: https://doi.org/10.37279/2312-5330-2020-2-190-200

PAGES: from 190 to 200

STATUS: Published

LANGUAGE: Russian

KEYWORDS economic crime, material damage, dynamic and structural trends, modeling of forecast trends.

ABSTRACT (ENGLISH):

Considering economic crimes (CEC), as a characteristic of the relationship between the factors of the socio-economic life of the territory with crime (reflecting the dynamics of the gap between the needs of the population of the region and the degree of their actual satisfaction), it becomes possible to start modeling the predictive dynamics of emerging and realized trends in the structure of economic crime in the Republic. Crimea. Revealing the territorial specifics of CEC in the region will make it possible to plan measures to concentrate measures of state influence on the sphere of factors that predetermine the predicted dynamics of economic crime and to prevent direct material damage from a possible negative state, functioning and development of the Crimean society.

The criminological analysis of quantitative indicators of the dynamics of economic crime (with all the reservations about the incompleteness of the provided statistical data for PES and their distortions) does not allow (with the demanded depth of consideration) to distance the problems of various aspects of accounting for crime in this area and the factors that predetermine its specificity in the region. In order to increase the validity and information richness of the analysis of the territorial specifics of CEC, the author’s calculated «markers» were proposed that reflect one or another aspect of economic crime, as well as dynamic trends in its structure and / or nature. Based on the analysis of marker indicators, a characteristic of the region’s economic crime was compiled and a forecast scenario for the development of trends in the CEC of the Republic of Crimea was proposed.

ВВЕДЕНИЕ

При рассмотрении, изучении и анализе преступлений экономической направленности, на наш взгляд, определяющими являются: конкретизация объектно-предметной области (включая характеристики терминологического аппарата); формирование массива и источников данных (с учетом латентности преступлений в данной сфере); авторская методология использования количественных и/или качественных показателей (характеризующих, по его мнению, экономическую преступность) и временная глубина анализируемого периода (отражающая условно-стабильные правовые условия рассматриваемого временного интервала).

Отмечая значимость условно-стабильных правовых условий для структурного анализа показателей ПЭН, мы подразумеваем тот факт, что к 2015 году был практически завершен перевод деятельности государственных институций и субъектов хозяйствования Крыма на правовой режим Российской Федерации. И, несмотря на декриминализацию ряда статей УК РФ в рассматриваемом временном интервале, а также ежегодные уточнения (МВД и Генпрокуратуры РФ [7]) перечня и условий отнесения преступлений к экономическим и системное вытеснение крымской экономической элиты «варягами» из федерального центра, правовой режим для анализа преступлений экономической направленности РК с 2015 по 2019 годы допустимо считать условно-стабильным.

Проведенный нами ранее терминологический анализ, позволяет констатировать, что в современной российской экономической криминологии «допустимо вычленение трех взглядов на экономические преступления: узкого (базирующегося на действующих нормах уголовного кодекса), широкого (относящего к экономическим преступлениям те, при совершении которых их субъект получает материальную выгоду) и комбинированного (использующего авторскую группировку преступлений по соответствию со статьями уголовного кодекса)» [2, с. 94]. При очевидной «оптимистичности» данных портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3], у любого беспристрастного исследователя возникает обоснованный вопрос о причинах очевидного несоответствия показателей официальной статистики результатам опросов респондентов, представляющих субъекты хозяйствования. Согласно отчета Центра независимых социальных исследований и образования, сама «статистика о состоянии преступности искажена и уже давно не выступает основой формирования уголовной политики государства, а лишь служит для оценки работы ведомств, участвующих в борьбе с преступностью» [8, с. 5].

При этом, по справедливой, на наш взгляд, оценке заведующего кафедрой местного самоуправления ВШЭ Симона Кордонского, «организация статистики у нас не фиксирует реальность, а ее создает» [9], а «государство опирается на настолько искаженные данные, что не только не имеет представления о действительном состоянии преступности, но и, оценивая работу правоохранительных органов, видит лишь искусственно сформированную картину» [8, с. 7]. Однако использование маркерных расчетных показателей при анализе даже такого не вполне валидного информационного массива данных, позволяет, на наш взгляд, выявись сущностные структурные и динамические тренды, значимо отличающие крымскую экономическую преступность от общероссийской доминанты.

Гносеология исследования отечественной региональной специфики преступности (вообще и экономической в частности) насчитывает, по итогам исследования М.А. Сутурина [1], не менее ста лет, пройдя путь от простого описания и сравнения различий преступности на конкретных территориях страны до выявления и раскрытия механизмов взаимодействия социально-экономических и иных факторов, оказывающих влияние на специфику ПЭН конкретного региона. Однако и количественные (зарегистрировано ПЭН, предварительно раскрыто ПЭН, классификация ПЭН по степени тяжести и др.) и качественные (число ПЭН на 100 тыс. чел. населения территории, прямой материальный ущерб по конкретной статье УК РФ и др.) показатели экономической преступность (без адаптации) не позволяют сделать сколь-либо обоснованный вывод о соотнесении тенденций ПЭН с общероссийскими трендами.

Исследование данной проблемы, осуществленное Центром стратегических разработок (с участием Европейского университета в Санкт-Петербурге и Института проблем правоприменения), позволило констатировать, что «существующая статистика правоохранительных и судебных органов … освещает скорее активность и характер работы самих правоохранительных органов» [4, с. 6]. Так как территориальные карточки учета ПЭН и информационно-аналитические справки МВД по Республике Крым [5] не обладают востребованной (для нашего анализа) полнотой дифференцирования, мы были вынуждены использовать первичные сводные данные Главного информационно-аналитического центра МВД РФ (для России) и формы учета 4-ЕГС Прокуратуры Республики Крым (для анализа территориальной специфики).

ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

Цель исследования — выявить маркерные показатели преступлений экономической направленности, способные предоставить информационную базу для сравнения экономической преступности в Республике Крым с общероссийскими тенденциями и обеспечить возможность проектного моделирования развития криминогенной ситуации в регионе.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Ориентируясь на источник данных о состоянии и динамике преступлений экономической направленности, мы использовали (в рамках данного исследования) трактовку ПЭН, предложенную в рамках «паспорта показателя» порталом правовой статистики Генеральной прокуратуры Российской Федерации, согласно которому «преступления экономической направленности посягают на экономические интересы государства, отдельных групп граждан. В соответствии с УК РФ к преступлениям экономической направленности относятся такие преступления как: незаконная банковская деятельность, лжепредпринимательство, легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем, незаконное получение кредита, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, преднамеренное банкротство, коммерческий подкуп, уклонение от уплаты налогов, контрабанда и ряд других преступлений» [6].

Первичное аналитическое сравнение общих количественных показателей динамики преступности в России и Крыму (рис. 1), наглядно демонстрирует устойчивую нисходящую тенденцию количества зарегистрированных преступлений, однако если для Российской Федерации в целом доля предварительно расследованных преступлений (от зарегистрированных) за исследуемый период крайне незначительно снизилась (с 52,53 до 51,99 %), то в Республике Крым произошел «взрывной рост» раскрываемости (с 47,33 до 55,74 %). На фоне временного снижения количества зарегистрированных преступлений по стране в целом (рис. 1 а), уже в 2020 следует обоснованно ожидать роста этого показателя (до 2060000-2100000 преступлений) и незначительного снижения доли предварительно расследованных (до 54,30 %). Однако, в РК динамика разительно отличается от общероссийской: с сохранением сформированных в правовой статистике полуострова тенденций, раскрываемость в Крыму к 2022 году сравняется с количеством зарегистрированных преступлений, что на наш взгляд, априори невозможно. Таким образом, перед органами учета уже в текущем году возникнет дилемма: или приближать долю предварительно расследованных преступлений к реалиям жизни, или значимо снизить количество зарегистрированных преступлений.

Рис. 1. Динамика зарегистрированных и предварительно расследованных преступлений (Составлено по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3]).

Опираясь на рабочую гипотезу об «управляемом» характере предоставляемых официальной статистикой данных о преступности и отмечая тот факт, что на уровне страны в целом допустимо предположить «манипулирование» с показателем о зарегистрированных преступлениях (в «противовес» крымскому тренду «манипулирования» с показателем по раскрываемости), мы выявили востребованность анализа структуры преступности по категориям тяжести (рис. 2). Графическое представление структурных тенденций наглядно демонстрирует различные подходы к формированию модели «управления» данными показателями: попытка (на уровне страны) «удерживать» долю тяжких преступлений на уровне 16 %, с 2017 года уступила место «поэтапной легитимизации» их реальной доли в структуре преступности России (за счет снижения уровня их кассации в качестве преступлений средней и небольшой тяжести). В Крыму, — ситуация иная: уже с 2015 (а, тем более, с 2017 года) реализуется двойственный характер «управления» количественными характеристиками структуры преступности. Согласно первому направлению, уровень тяжких преступлений вынужденно снижается в направлении общероссийского (при допустимом росте количества особо тяжких преступлений). Второе направление характеризуется поступательной «взаимной заменой» кассации преступлений в качестве небольшой и средней тяжести. На наш взгляд, графический подход (в данном конкретном случае) позволяет легче выявлять и более глубоко анализировать проблему неполной валидности официальных статистических данных о структуре зарегистрированных преступлений, чем табличная форма представления данных. Имеет место «эффект системы с положительной обратной связью», при котором попытка «управления» одним из показателей ведет к неизбежному искажению ряда других. Однако искусственный и управляемый характер отчетных показателей очевиден.

Рис. 2. Структурная динамика зарегистрированных преступлений по категориям тяжести, % (Cоставлено по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3]).

Анализ структурной динамики зарегистрированных преступлений выявил необходимость аналогичного рассмотрения и структурных долей не раскрытых преступлений по степени тяжести (рис. 3), позволив зафиксировать акцентирование внимания правоохранительных органов России на раскрытии средней и небольшой тяжести преступлений, что закономерно ведет к росту доли тяжких преступлений. Обращает на себя внимание тот факт, что суммарная доля снижения раскрываемости преступлений средней и небольшой тяжести с 2017 года математически соответствует росту нераскрытых дел по тяжким преступлениям. Нисходящая (с 2016 года) динамика нераскрытых дел средней тяжести в Крыму «синхронно компенсируется» ростом нераскрытых преступлений небольшой тяжести, что, на наш взгляд, может свидетельствовать как о целевых установках по приоритетности, так и о снижении компетенции сотрудников (заинтересованных в количественных показателях раскрываемости, а не в акценте усилий на расследовании более тяжких преступлений).

Рис. 3. Структурная динамика доли не раскрытых преступлений по категориям тяжести, % (Cоставлено по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3]).

Представляется возможной и правомерной и рабочая гипотеза о слабых оперативных позициях «варягов» в правоохранительных структурах и/или прямой запрет на реализацию части агентурных материалов, однако, в случае действенности данной гипотезы, вопрос о валидности представленных статистических материалов, характеризующих структуру не раскрытых преступлений по степени тяжести, попросту становится не актуальным. На наш взгляд, более вероятной следует считать версию о целевых установках и приоритетах, так как результаты графических трендов наглядно подтверждают именно ее.

Структурная динамика выявленных лиц, совершивших преступления (рис. 4) подтверждает рабочую гипотезу об искусственном «приведении крымских реалий к общероссийским показателям». Указанная установка на «корректировку» структурных показателей начала реализовываться уже с 2015 года и к 2017 году стала «соответствовать» структуре по РФ в целом, что, на наш взгляд, носит очевидный искусственный характер. Социальный заказ и целевые установки из федерального центра на отражение в статистике позитивных преобразований в Крыму и понятны и (отчасти) оправданы, однако явно противоречат существовавшей структуре преступных деяний, откорректированы и не дают возможности ни местным ни федеральным органам власти в полной мере осознать и проанализировать истинные динамические тенденции на территории для корректировки стратегии преобразований в крымском регионе (а это, в свою очередь, снижает действенность усилий правоохранительных структур в угоду позитивной статистике).

Рис. 4. Динамика выявленных лиц, совершивших преступления по категориям тяжести, % (Cоставлено по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3]).

Завершая общую характеристику выявленных динамических и структурных тенденций преступности, считаем востребованным обратить внимание еще на ряд характеристик, включая: долю преступлений экономической направленности в общем уровне преступности, размеры материального ущерба от нее и специфику рассмотрения уголовных дел по ПЭН в судах. Указанные аспекты представляются нам значимыми, так как согласно исследований Главного информационно-аналитического центра МВД в рассматриваемый нами период ущерб от преступлений в РФ (по оконченным и приостановленным уголовным делам) увеличился с «436,49 млрд руб. в 2015 году» [11, с. 45] до «627,7 млрд руб. в 2019» [10, с. 3]. Материальный ущерб от ПЭН за тот же период (по оконченным уголовным делам) вырос с «271,49 млрд руб. в 2015» [11, с. 45] до «447,2 млрд руб. в 2019 году» [10, с. 4]. Следовательно, за указанный период доля материального ущерба от ПЭН в общем материальном ущербе от преступлений в стране выросла с 62,20 % до 71,24 % (и это «на фоне» доли преступлений экономической направленности в пределах 5 % от всех зарегистрированных преступлений [3]), что свидетельствует о значительном росте отрицательного влияния ПЭН в стране и либо явном росте ее масштабов (в противовес официальным данным), либо о росте материального ущерба от каждого преступления экономической направленности.

Первое предположение легко перепроверяется данными Генеральной прокуратуры РФ [3] и прокуратуры Республики Крым [12], согласно которым (рис. 5), и количество зарегистрированных и количество предварительно расследованных дел по преступлениям экономической направленности в стране системно снижается. «Всплеск» зарегистрированных ПЭН в Крыму в 2017 и 2018 годах (рис. 5 в), может быть обусловлен как первичными итогами реализации Федеральной целевой программы по развитию Крыма, так и изменениями в «установках на отражение итогов ОРД» в официальной статистике. Обращает на себя внимание и тот факт, что за анализируемый период доля предварительно расследованных ПЭН по стране в целом снизилась с 62,11 % до 61,00 % (от зарегистрированных), тогда как в Крыму этот показатель изменился с 63,55 % до 59,25 %.

Рис. 5. Динамика зарегистрированных и предварительно расследованных преступлений экономической направленности (Составлено по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3]).

Материальный ущерб от ПЭН в Республике Крым (по оконченным и приостановленным делам) за рассматриваемый период вырос с 406 712 тыс. руб. в 2015 году до 2 387 412 тыс. руб. в 2019 [12]. Для перепроверки гипотезы о росте материального ущерба от каждого ПЭН в Крыму мы использовали данные форм федерального статистического наблюдения № 4-ЕГС в соотнесении с данными портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ по Республике Крым [3], согласно которым в 2015 в регионе было «выявлено 370 лиц, совершивших преступления экономической направленности» [12], тогда как в 2019 году «количество выявленных лиц, совершивших ПЭН достигло 432» [12]. Следовательно, на одно выявленное в Республике Крым лицо, совершившее преступление экономической направленности, размер материального ущерба вырос с 1 099 221,62 руб. в 2015 году до 5 526 416,67 руб. в 2019 (то есть в 5,5 раз). Однако, если при расчетах материального ущерба по ПЭН на одно выявленное лицо, совершившее преступление экономической направленности, использовать только размер ущерба по законченным уголовным делам (что, на наш взгляд, более корректно и оправданно), то рост материального ущерба будет не столь значительным в «количественном» выражении по сумме ущерба (с 538,732 тыс. руб. в 2015 году до 3 820,761 тыс. руб. в 2019), но еще более ужасающем по «масштабу роста» (более, чем в 7 раз).

Понимая, как уже отмечалось ранее, под «экономическими» статьи из главы 22 Уголовного кодекса России, а под «коррупционными», — статьи 204–204.2 и 289–291.2, мы рассмотрели данные форм № 10.3 («Отчет о видах наказания по наиболее тяжкому преступлению (без учета сложения)») и № 10-а («Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации») Судебного департамента Верховного суда РФ за 2015-2019 годы [13]. Это позволило выявить значимые изменения в доле прекращенных дел, направленных в суд (рис. 6). Оставляя за рамками рассмотрения данной публикации причины резкого изменения тенденций в оправдательных решениях судов, допустимо констатировать явный «пересмотр» отношения судов страны к экономическим и коррупционным делам, начиная с 2018 года.

Рис. 6. Доля прекращенных уголовных дел [из всех, попавших в суд и с учетом только основного состава], % (Cоставлено по данным форм 10.3 и 10-а Департамента судебной статистики ВС РФ [13])

Согласно итогов исследования РБК PRO «в 2019 году судьи прекратили дела почти 1,1 тыс. обвиняемых в коррупции, или около 17 % всех подобных дел, дошедших до суда» [14]. И если в 2015-2017 годах суды прекращали до 18 % дел по «экономическим» статьям, то «в 2019 году судимости избежали 3,3 тыс. человек» [13] (то есть, — практически каждый третий подсудимый). При этом, «как и в случае с коррупционными составами, оправданий не стало больше, они остались на уровне 0,2–0,4 %» [14]. Примечателен, на наш взгляд, тот факт, что «среди всех осужденных за коррупцию в 2019 году 36 % были осуждены за мелкое взяточничество» [13], но «среди тех обвиняемых, дела которых прекратил суд, таких две трети» [14].

Рассмотрение структуры экономической преступности в 2019 году (рис. 7), позволяет отметить ее значимые изменения (в сравнении с 2015 годом). Доля преступлений, относимых к «в сфере экономической деятельности», значимо возросла (с 29,3 % [11, с. 25] до 40,7 % [10, с. 43]) и уже не может быть объяснена только резким сокращением преступлений, относимых к категории «прочие» (с 13,3 % [11, с. 27] до 7,4 % [10, с. 45]). При незначительных изменениях долей категорий «против собственности» и «против интересов службы в коммерческих и иных организациях», на 5,1 % (с 20,1 % [11, с. 27] до 15,0 % [10, с. 45]) сократилось количество выявленных преступлений категории «против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления».

С учетом данных Генеральной прокуратуры РФ допустимо констатировать, что «уровень коррупционных преступлений в 2019 году составил 21,1 правонарушения на 100 тысяч населения страны, тогда как годом ранее он был 20,8, и в целом остается стабильным в последние годы» [15], а «наиболее подверженными коррупционным проявлениям остаются такие сферы деятельности, как освоение бюджетных средств, в том числе выделенных в рамках целевых программ, организация торгов, управление имуществом, контрольно-ревизионная, правоохранительная деятельность, жилищно-коммунальное хозяйство» [15]. На фоне таких выводов Генпрокуратуры страны явно диссонансно выглядит снижение доли преступлений, связанных со взяточничеством и посредничеством во взяточничестве в категории «преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» с 67,74 % в 2015 до 60,64 % в 2019 году (табл. 1). Одновременно с этим, доля преступлений, связанных с «легализацией денежных средств…» в категории «в сфере экономической деятельности» за рассматриваемый период сократилась более, чем в 10 раз (с 2,87 % в 2015 до 0,25 % в 2019 году).

Таблица 1. Структура зарегистрированных в Российской Федерации преступлений экономической направленности по категориям «в сфере экономической деятельности» и «против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» (следствие по которым обязательно) *

Категория преступлений экономической направленности	Годы
	2015 год	2019 год
Зарегистрировано ПЭН, всего	102466	104927
в том числе:
в сфере экономической деятельности	30028	37788
из них:
изготовление, хранение, перевозка или сбыт поддельных денег или ценных бумаг	21136	17692
легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления либо приобретенных другими лицами преступным путем	863	946
незаконное предпринимательство	397	298
неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное банкротство, фиктивное банкротство	279	284
против государственной власти, интересов госслужбы и службы в органах местного самоуправления	20571	13949
из них:
связанные со взяточничеством и посредничеством во взяточничестве	13938	8459

* Составлено по материалам ФКУ ГИАЦ МВД РФ [10, с. 43–46] и [11, с. 25–28].

Рис. 7. Структура зарегистрированных преступлений экономической направленности в РФ, следствие по которым обязательно (По данным Главного информационно-аналитического центра МВД РФ [10, с. 47]).

Представив статистические данные по исследуемому периоду в табличной форме (табл. 2), мы рассчитали маркерные показатели («материальный ущерб по оконченным уголовным делам на одно выявленное лицо, совершившее ПЭН» и «материальный ущерб по оконченным уголовным делам на одно предварительно расследованное ПЭН») и отразили их в графическом формате (рис. 8) для Республики Крым. Это позволило нам установить их тесную корреляцию как между собой, так и с динамическими трендами в экономической преступности полуострова. Маркеры отражают не формальные масштабы экономической преступности в количественном формате (количество зарегистрированных ПЭН, долю расследованных уголовных дел и т.п.), а динамические изменения в масштабах материального ущерба от преступлений экономической направленности. Рост значения любого из маркеров свидетельствует о «всплеске активности» правоохранительных структур в реализации материалов по ПЭН в регионе.

Таблица 2. Статистические показатели по материальному ущербу от преступлений экономической направленности в Республике Крым, *

Наименование показателя	Годы
	2015 год	2016 год	2017 год	2018 год	2019 год
Предварительно расследовано ПЭН	537	530	467	489	458
Материальный ущерб по оконченным уголовным делам по ПЭН, тыс. руб.	199331	2024717	439116	285578	1650569
Выявлено лиц, совершивших ПЭН	370	316	343	428	432

* Составлено по данным форм 4-ЕГС Республики Крым [12]

«Аномальные» изменения (как самих маркеров, так и их взаимного соотношения) в 2016 году, на наш взгляд, связаны с: не очень удачной попыткой реализации федеральных инициатив по наведению порядка в расходовании средств по Федеральной целевой программе развития Крыма, переделу сфер влияния между «старыми» и «новыми» группами экономических элит и переформатированием модели реализации властных полномочий в регионе между местными и федеральными институциями.

Рис. 8. Динамика маркерных показателей по материальному ущербу от ПЭН в Республике Крым (Составлено по расчетам на основании данных форм 4-ЕГС Республики Крым [12])

Для конкретизации структурных процессов в динамике преступлений экономической направленности Крыма мы составили рабочую таблицу по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ (табл. 3), отражающую частные значимые характеристики за исследуемый период. По представленным данным нами были рассчитаны четыре базовых для анализа маркерных показателя, каждый из которых позволил определить модель прогнозного тренда по частной тенденции.

Таблица 3. Сводные частные показатели по ПЭН в Республике Крым в 2015–2019 гг. *

Наименование показателя	Годы
	2015 год	2016 год	2017 год	2018 год	2019 год
Зарегистрировано преступлений	27842	23747	21711	22414	20979
Выявлено лиц, совершивших преступления	10129	9821	10376	10009	10129
Зарегистрировано ПЭН	845	856	1066	1037	772
Выявлено лиц, совершивших ПЭН	370	316	343	428	432
Предварительно расследовано ПЭН	537	530	467	489	458
Количество ПЭН, уголовные дела о которых переданы в суд	456	460	369	356	339

* [3]

Оценив процентную долю зарегистрированных ПЭН от всех зарегистрированных преступлений в каждом отчетном году и рассчитав долю выявленных лиц, совершивших ПЭН от всех выявленных лиц, совершивших преступления, мы смогли выявить две встречно-направленные тенденции, характеризующие значимость экономической преступности в общероссийской (рис. 9).

Рис. 9. Динамика маркерных показателей по ПЭН в Республике Крым в 2015–2019 гг. (Рассчитано по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3])

Анализируя полиноминальные тренды данных маркеров, мы смогли выявить динамический тренд, согласно которому с 2019 года степень вовлечения лиц в совершение преступлений экономической направленности начала расти (и будет сохранять тенденцию к росту не менее, чем два последующих года), в противовес тенденции к сокращению доли зарегистрированных ПЭН в преступности страны. Указанная рабочая гипотеза носит явно негативный характер и отражает нежелание (или неспособность) правоохранительных органов корректно фиксировать экономические правонарушения в Крыму.

Однако, анализ динамических трендов по маркерным показателям «доля предварительно расследованных ПЭН о всех зарегистрированных ПЭН» и «доля ПЭН, уголовные дела по которым направлены в суд», свидетельствует о том, что с 2017 года эффективность ОРД правоохранительных структур Крыма по зарегистрированным преступлениям экономической направленности начала расти. Следовательно, вопрос не в уровне компетентности правоохранительных структур, а в тех «целевых установках», которые они получают в отношении регистрации и ведения ПЭН.

Рис. 10. Динамика частных маркерных показателей по ПЭН в Республике Крым в 2015–2019 гг. (Рассчитано по данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ [3])

ВЫВОДЫ

Проведенное исследование позволило выявить роль и место преступлений экономической преступности в структуре преступности страны. Была выявлена специфика ПЭН Крыма в сравнении с общероссийскими тенденциями. Установлено, что масштабы роста количественных показателей не отражают структурных тенденций в ПЭН, а сама деятельность правоохранительных структур находится под целевым давлением и не отражается в формах статистического учета должным образом. Предложенные маркеры позволяют нивелировать указанные недостатки и даже по неполным динамическим рядам проводить экспресс-диагностику состояния, структуры и трендов ПЭН территории, включая моделирование перспектив развития формирующихся тенденций на ближайшую перспективу.

REFERENCES

1. Suturin M.A. Regional’noye izucheniye prestupnosti (teoreticheskiye aspekty) / M.A. Suturin // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. — 2008. — № 310. — S. 115–119.
2. Reutov V.Ye. Problems of interpretation and study of economic crime in Russia / V.Ye. Reutov, I.F. Zinovjev // Law and modern states. — 2015. — № 2. — P. 91–99.
3. Pokazateli prestupnosti Rossii / Portal pravovoy statistiki [Elektronnyy resurs] // General’naya prokuratura Rossiyskoy Federatsii. — Rezhim dostupa: crimestat.ru/offenses_map (data obrashcheniya: 19.06.2020).
4. Analiticheskiy obzor Tsentra strategicheskikh razrabotok / Irina Chetverikova pri uchastii Kirilla Titayeva [Elektronnyy resurs] // Yevropeyskiy universitet v Sankt-Peterburge i Institut problem pravoprimeneniya, TSSR SPb, 2017. — 54 s. — Rezhim dostupa: www.csr.ru/wp-content/uploads/2017/04/Report-EC-1.pdf (data obrashcheniya: 19.06.2020).
5. Informatsionno-analiticheskiye spravki o sostoyanii prestupnosti i osnovnykh rezul’tatakh operativno-sluzhebnoy deyatel’nosti MVD po Respublike Krym / Rezul’taty deyatel’nosti (informatsionno-analiticheskiye spravki). [Elektronnyy resurs] // Ministerstvo vnutrennikh del po Respublike Krym. — Rezhim dostupa: 82.mvd.rf/Dejatelnost/Rezultati_dejatelnosti (data obrashcheniya: 19.06.2020).
6. Pasport pokazatelya «prestupleniya ekonomicheskoy napravlennosti» / Portal pravovoy statistiki. [Elektronnyy resurs] // General’naya prokuratura Rossiyskoy Federatsii. — Rezhim dostupa: crimestat.ru/indicator_passport (data obrashcheniya: 19.06.2020).
7. O vvedenii v deystviye perechney statey Ugolovnogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii, ispol’zuyemykh pri formirovanii statisticheskoy otchetnosti: Ukazaniye Genprokuratury Rossii № 487/11, MVD Rossii № 1 ot 12.07.2019 / Normativnyye akty [Elektronnyy resurs] // General’naya prokuratura Rossiyskoy Federatsii. — Rezhim dostupa: genproc.gov.ru/upload/orders/801_7gp.pdf (data obrashcheniya: 19.06.2020).
8. Kriminal’naya statistika: mekhanizmy formirovaniya, prichiny iskazheniya, puti reformirovaniya. Issledovatel’skiy otchet / M. Shklyaruk, D. Skugarevskiy, A. Dmitriyeva, I. Skifskiy, I. Begtin. — SPb.; Moskva: Norma, Tsentr nezavisimykh sotsial’nykh issledovaniy i obrazovaniya, 2015. — 122 s.
9. Smirnov D. Pochemu nashi chinovniki pod soboyu ne chuyut strany / D. Smirnov [Elektronnyy resurs] // Komsomol’skaya pravda. — 2017. — 14 noyabrya. — Rezhim dostupa: www.kp.ru/daily/26756/3787199/ (data obrashcheniya: 19.06.2020).
10. Sostoyaniye prestupnosti v Rossii za yanvar’ – dekabr’ 2019 goda / FKU «Glavnyy informatsionno-analiticheskiy tsentr» [Elektronnyy resurs] // Ministerstvo vnutrennikh del Rossiyskoy Federatsii, Moskva. 2020. — 66 s. — Rezhim dostupa: mvd.rf/reports/item/19412450/ (data obrashcheniya: 19.06.2020).
11. Sostoyaniye prestupnosti v Rossii za yanvar’ – dekabr’ 2015 goda / FKU «Glavnyy informatsionno-analiticheskiy tsentr». [Elektronnaya versiya] // Ministerstvo vnutrennikh del Rossiyskoy Federatsii. Moskva, 2016. — 53 s. — Rezhim dostupa: mvd.rf/upload/site1/document_file/sb_1512.pdf (data obrashcheniya: 19.06.2020).
12. Statisticheskiye otchety prokuratury Respubliki Krym / Rezul’taty deyatel’nosti organov prokuratury RF [Elektronnyy resurs] // Prokuratura Respubliki Krym, 2020. — Rezhim dostupa: epp.genproc.gov.ru/web/proc_91/activity/statistics/office/result (data obrashcheniya: 19.06.2020).
13. Osnovnyye statisticheskiye pokazateli sostoyaniya sudimosti v Rossii za 2008–2019 gody / Sudebnyy departament pri Verkhovnom sude Rossiyskoy Federatsii [Elektronnyy resurs] // Verkhovnyy sud Rossiyskoy Federatsii, 2020. — Rezhim dostupa: www.cdep.ru/index.php?id=79&item=2074 (data obrashcheniya: 19.06.2020).
14. V Rossii za god opravdali tret’ obvinyayemykh v organizovannoy prestupnosti / Materialy issledovaniya «Pochemu sudy zakryvayut dela o banditizme i OPS» [Elektronnaya versiya] // RBK PRO, 2020. — 10 iyunya. — Rezhim dostupa: www.rbc.ru/society/10/06/2020/5ed4d7099a79473ae5758b88 (data obrashcheniya: 19.06.2020).
15. O sostoyanii zakonnosti i pravoporyadka v 2019 godu i o prodelannoy rabote po ikh ukrepleniyu / General’nyy prokuror Rossiyskoy Federatsii Igor’ Krasnov vystupil s pervym dokladom v Sovete Federatsii [Elektronnyy resurs] // General’naya prokuratura Rossiyskoy Federatsii. Press-reliz. — 2020. — 17 iyunya. — Rezhim dostupa: genproc.gov.ru/smi/news/genproc/news-1864592/ (data obrashcheniya: 19.06.2020).